Артефакты которые стоит посмотреть.

[Салев]

Из всей территории Западной Сибири именно в Кузбассе сеть лагерей наиболее обширна, хотя здесь наблюдалась относительная мягкость режима. По данным ведомственных и государственных архивов, число крупных лагерей в Кузбассе ограничивалось пятью (Горшорлаг, Севкузбасслаг, Южкузбасслаг, Сиблаг, ОИТЛК

Горшорлаг, как самостоятельный и подчиненный непосредственно ГУЛАГу НКВД СССР, ранее подчинявшийся Сиблагу, официально был образован на основании приказа по НКВД № 0-75 от 25 апреля 1938 года и приказа по Управлению Сибирских исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР № 0-22 от 26 апреля 1938 года, где говорилось о расформировании Ахпунского отделения Сиблага НКВД СССР и на его материально-людской базе создании Горшорлага. Причиной появления самостоятельного лагеря на юге Кузбасса была необходимость создания оперативного управления строительными работами на важнейшем объекте края – Горно-Шорской железной дороге. Железную дорогу начали строить в 1930 году, однако сдали в эксплуатацию лишь в 1940 г. Причинами долгостроя являлись, во-первых, сложные географические, геологические и климатические условия, требовавшие специального оборудования, геологической и строительной техники; во-вторых, ограниченное финансирование работ из Центра; в-третьих, огромный дефицит местных трудовых ресурсов, постоянная нехватка квалифицированных кадров (инженеров, техников) и т.д. С такими проблемами построить железную дорогу за 1-2 года, как планировалось, было практически невозможно. Неквалифицированный труд спецпереселенцев и трудармейцев явно не способствовал ускорению строительства железнодорожного полотна, в силу чего уже с середины 30-х годов на стройку были брошены силы заключенных одного из отделений Сиблага (Ахпунского), располагавшегося в то время на территории строительства, ставшего базой для создания Горшорлага. Результатом явилось более качественное и ускоренное завершение работ.

Структура хозяйства лагеря определялась характером производимой работы – линейным строительством железнодорожной линии. В связи с этим структура аппарата построена по комплексно-производственному признаку, т.е. весь комплекс работ на определенном участке трассы как основных, строительных, так и вспомогательно-обслуживающих и подсобных производств, возлагался на определенную единицу – колонну, которая являлась самостоятельной производственной единицей. В 1936 году в составе строительства находилось 26 колонн.

Строительство Горношорской железной дороги оказалось крайне неэффективным. Государство, надеясь на дешевую рабочую силу заключенных, рассчитывало построить дорогу практически бесплатно, однако в реальности (судя по балансовым отчетам) государству эта стройка обошлась дороже, чем предполагалось. Если же говорить о цене жизней, загубленных на этой стройке, то равных ей в Кузбассе не было. На строительстве Горношорской дороги погибли десятки тысяч заключенных.

Вот небольшой отрывок с учёным-генетиком Владимиром Павловичем Эфроимсоном 1908-1998:

 

Что сказать о трехлетнем прибывании в лагере? Оно было очень пёстрым. Иногда лишения были почти невыносимыми. Я скажу только о том, что в Горной Шории последние пять месяцев я проработал на общих работах. Это была чудовищная жизнь. Мы страшно голодали.

 

 

Проголодать слишком долго и слишком сильно было очень опасно, потому что после этого было бы очень трудно выработать норму. Работа была очень тяжёлая: прокладывалась дорога в Горную Шорию. Надо было срывать целые холмы земли и заваливать ею ущелья. Тачка, лопата… Зимой – аммонал, потому что глина смерзалась, взять её можно было только ломом. Надо было вырабатывать норму, вернее 125% нормы, чтобы получить 1100 г. Хлеба – это 1870 калорий.

 

Приварок был ничтожный, может быть 600 калорий. А за день работы расходовалось 4,5-5 тысяч калорий. Была прямая зависимость между тем, сколько человек съест и сеолько «сработает», поэтому все силы уходили только на работу. Ничего, никаких человеческих чувств не оставалось. Впоследствии, в 1951-55 годах во втором лагере я легко переводил свою работу на автоматизм и мог думать о совершенно посторонних вещах. Голода, как такового уже не было. Я хорошо помню, что уезжая в 51-м году в лагерь из Москвы с полным непониманием того, почему элементарно, по Менделю, наследуется иммунитет у растений к самым различным грибковым заболеваниям. И я точно помню, что этот вопрос я решил, нагружая тачку, которую затем отвозил к растворному узлу… В 1935 году это было бы совершенно невозможно: ни одной мысли ни о чём «постороннем». Самое унизительное в голоде – это невозможность думать о чём-нибудь другом.

[Салев]

“Москва, Посольство Республики Куба. ( Из Темир-Тау, Кемеровской, 20 сентября 1966 года) Дорогие товарищи имею честь предупредить вас опасности появления очень сильного урагана Карибском море конце третьей декады сентября. Начальник гелиометеостанции Горной Шории Дьяков”.

От Темир-Тау до Карибского моря не менее пятнадцати тысяч километров. Кубинским товарищам было над чем задуматься. К тому же: кто такой Дьяков? Не внесло ясности и обращение в Гидрометцентр СССР. Работники отдела долгосрочных прогнозов ответили, что станция в Горной Шории ведомственная, обслуживает Кузнецкий комбинат в микрорайоне его рудничной базы. Что касается увлечения Дьякова долгосрочными прогнозами, да еще за пределами страны, то составляет он их на основе какого-то своего метода, об эффективности коего работники Гидрометцентра судить не берутся.

“Внезапно обрушившийся на Гваделупу, Санто-Доминго и Ганги ураган “Инес” оставил после себя более тысячи убитых и материальный ущерб на сотню миллионов долларов. В то же время в результате своевременного оповещения кубинской метеослужбы и мер по борьбе с циклоном, предпринятых кубинским правительством, последствия этого урагана на Кубе удалось свести к минимуму”. (“Известия”, 5 октября, 1966 года)

В наши края Анатолий Витальевич Дьяков, уроженец южных степей Украины, блестящий студент факультета астрономии МГУ, попал с первой волной сталинских репрессий. Еще подростком Толя в своем родном провинциальном городке Елизаветграде, выпросив под честное слово у школьного учителя 70-миллиметровый телескоп, постигал тайны планет, уделяя особое внимание наблюдениям за Солнцем. Окончив Одесский университет, Анатолий совершенствовал знания в Москве, был активным членом «Русского общества любителей мироведения». Продолжая свои наблюдения за древним светилом, Дьяков постоянно вел дневник, где рядом с математическими расчетами записывал и мысли о политическом положении в стране.

 

Они и стали основанием для ареста и осуждения на каторжные работы. Из Бутырской тюрьмы двадцатичетырехлетнего заключенного отправили по этапу в Мариинский централ, а оттуда на рудники в Горную Шорию, осваиваемые для молодого КМК.

Строительство Кузнецкого металлургического комбината шло полным ходом, по непроходимой тайге прокладывались дороги, железнодорожные ветки, для успешного проведения работ нужны были ежедневные прогнозы погоды. Несмотря на то, что специальность у Дьякова была далека от метеорологии, его назначили главным «по погоде» Горно-Шорской железной дороги. 12 июня 1936 года он сделал свой первый прогноз: «Малооблачная погода благоприятна для строительных работ». С него все и началось.

Когда закончился срок ссылки, он так и остался в Кузбассе. Дьяков поселился недалеко от Темиртау, позднее собственноручно соорудил небольшую куполообразную башню, которую назвал «Гелиометеорологической обсерваторией Кузбасса имени Камилла Фламмариона». Всю жизнь он следовал учению этого французского ученого, первым указавшего зависимость погоды от активности Солнца. Здесь, наблюдая за активностью светила, Дьяков построил физико-математическую модель взаимодействия главных воздушных потоков с геомагнитным полем Земли, указал зависимость атмосферных процессов от динамики изменений площади солнечных пятен, чего до этого «чудака из Сибири» не приходило никому в голову. Его декадные прогнозы сбывались почти стопроцентно, месячные оправдывались более чем на 80 процентов. Работая в Темиртау, он предсказывал засухи и морозы в Европе, штормы и тайфуны в Атлантике.

Составлял и отправлял за свой счет телеграммы в Англию, во Францию, в Индию, в Америку. В 1966 году на Кубу полетело послание: «Господа, имею честь предупредить вас о появлении сильного урагана в Карибском море в конце третьей декады сентября. Начальник гелиометеорологической станции Горной Шории Анатолий Дьяков». Прогноз из далекой неизвестной Сибири вызвал немалое удивление, но правительство острова Свободы на всякий случай приняло меры, рыбачьи суда не вышли в море. Позже в газетах появилось сообщение об урагане «Инес», разорившем Гваделупу, Санта-Доминго, Гаити на 100 миллионов долларов. Это один из примеров, их много в истории мировой метеорологии начала 70-х годов.

Скрупулезно, выходя «на связь» с Солнцем три раза в день, Дьяков надиктовывал телеграммы на французском языке в страны, которым грозили погодные катаклизмы. Этот язык благодаря своей матушке он знал в совершенстве, старая запись журнала «Кругозор», который выпускал первые гибкие пластинки, сохранила одно из его посланий. А однажды на языке почитаемого им Камилла Фламмариона он сделал доклад на первом Всесоюзном совещании «Солнечно-атмосферные связи в теории климата и прогноза погоды», проходившем в Москве. Среди специалистов имя Дьякова было уже широко известно, но чаще всего представители официальной науки называли его подход лженаучным, и его метод прогнозирования не признавался. Скептические ухмылки слушателей того знаменитого доклада, для которого срочно пришлось искать переводчика на русский, затмили крики «браво» и бурные аплодисменты.

Как ни странно, слава к Анатолию Дьякову пришла из-за границы, оттуда с ним постоянно советовались, главы государств слали ему благодарности, помогали оборудованием. В родном Отечестве ученые мужи его не замечали, народное же признание ширилось и укреплялось. Его адрес знали все пароходства, начальники экспедиций не выходили на маршрут, не получив его долговременного прогноза, председатели колхозов не приступали к севу и уборке урожая. Между тем Дьяков слыл непризнанным гением и чудаком, а его книга «Предвидение погоды на длительные сроки на энергоклиматической основе», законченная еще в 1954 году, так и не была издана, как и не была признана гелиометеорология как наука.

И все же его труд советским правительством был отмечен. В 1972 году Анатолия Витальевича наградили Орденом Красного Знамени за… заслуги в увеличении производства зерна. А вскоре новосибирское управление гидромета, под чьим началом находилась поселковая станция, чересчур активного и строптивого сотрудника уволила за нарушение трудовой дисциплины. Несмотря на стесненные обстоятельства и многодетную семью, Дьяков работу продолжал «на общественных началах» и упорно вызывал официальных метеорологов на соревнование «чей прогноз точнее».

Анатолия Витальевича не стало в 85-м, вместе с его кончиной ушла в небытие и гелиометеорология, дающая почти стопроцентные долговременные прогнозы. В музее Темиртау есть стенд его памяти, до сих пор стоит обветшавшая обсерватория, в ее телескоп можно разглядеть далекие планеты и Солнце, доверившее Дьякову свои сокровенные тайны, скрытые до сих пор для понимания других. Его сын Камилл, названный в честь французского ученого, бережно хранит труды отца, пачки телеграмм, стекавшиеся в сибирский поселок со всего мира. «Где ты, Бог погоды?», – обращаются к нему до сих пор, но он не ответит, гений прогнозов унес свой дар предвидения с собой. В маленьком домике на Садовой, 30, на старом комоде его фотография: открытое волевое лицо, обрамленное буйными некогда темными кудрями, выразительные глаза, в которых тайна, которую он так и не раскрыл.

По публикации Ольги Волковой

[GoStь]

Анатолий Витальевич довел успешность декадных прогнозов по Западной Сибири до... 90—95%, а месячных — до 80—85% попаданий в яблочко! Более того, с помощью выявленных закономерностей атмосферной динамики ученый Дьяков делал предупреждение не менее чем за полмесяца о 50 исключительных атмосферных аномалиях, которые возникали над обширной территорией Евразии или Атлантики. Среди них такие сюрпризы погоды, как штормы, тайфуны, ураганы, ливневые дожди, глубокие циклоны либо антициклоны.

 

А что-действительно, гору, у подножия которой находится обсерватория, местные жители называют богпогода? (как называли Дьякона при жизни-Русский Бог погоды), а на горе следов метеостанции не осталось?